Плеяда польских эмансипанток
Краткая история героинь, боровшихся против «заклания женского рода в жертву метле и кастрюле», с грустным выводом. Вывод таков: многие постулаты феминисток тех лет актуальны и по сей день.
Вторая половина XIX века. Польша разделена между тремя державами, и законодательство каждой из них репрессивно по отношению к женщинам. В Германии женщины живут по принципу трех К: Kinder, Küche, Kirche (дети, кухня, церковь), в царской России женщина де-факто подчиняется власти отца или мужа. Ни в одной из этих стран женщины не обладают избирательными правами и не могут учиться в высших учебных заведениях, а в Галиции им запрещено вступать в политические объединения.
С другой стороны, поражения польских восстаний привели к возникновению своего рода матриархата. Многие мужчины погибли или эмигрировали, многие были сосланы в Сибирь. В результате женщинам пришлось заменить мужчин на многих поприщах и начать выступать в традиционно мужских ролях. В этих условиях на польских землях расцвели феминистические идеи.
«Посестрение» энтузиасток
Начало польского феминизма обычно связывают с Клементиной Хоффмановой. Действительно, это была независимая женщина, зарабатывающая себе на жизнь исключительно писательской и педагогической деятельностью, что в те времена было редкостью. Но была ли она феминисткой? Клементина популяризировала образование среди девушек, но в своем творчестве воспроизводила традиционное распределение ролей между мужчиной и женщиной.
Настоящий переворот произвели ее ученицы, и прежде всего – Нарциза Жмиховская. По окончании варшавского Института гувернанток она получила место домашнего учителя в семействе Замойских в Париже. Там она познакомилась с демократическим движением и прониклась идеями первой волны феминизма, за что и была уволена работы.
В Польшу она вернулась преображенной. Нарциза включилась в образовательную и общественную деятельность (даже некоторое время сидела в тюрьме), а также шокировала окружающих «мужским стилем жизни» (курила сигары и ездила верхом»). Вокруг нее образовался круг последовательниц, создавших неформальную группу «Энтузиастки». Они добивались увеличения роли женщин в общественной жизни, равный доступ к образованию, проповедовали идеалы самореализации и экономической независимости.
«Учитесь, если получится; умейте, если можете, и думайте о том, чтобы быть самодостаточными, потому что никто о вас заботиться и поддерживать вас не будет», – писала Жмиховская.
Их тексты появлялись на страницах альманаха «Первёснек» («Первоцвет») – «альманаха, состоящего исключительно из писаний дам», первого польскоязычного «чисто женского» издания. Группа руководствовалась идеей, названной Жмиховской «посестрением» – идеей романтической дружбы между женщинами. Они противопоставляли ее бракам без любви, которые в то время являлись ничем иным, как финансовым контрактом между двумя семьями.
К «Энтузиасткам» принадлежали, в частности, Элеонора Земенцкая – публицистка, философ и популяризатор философии и Бибиана Морачевская – писательница, активный общественный деятель, отважный подпольщик и борец за свободу страны. Идеи «Энтузиасток» вызревали в следующих поколениях: из их среды вышли Эвелина Порчиньская, мать Паулины Кучальской-Рейншмидт, которую звали «гетманшей польского феминизма», и Ванда Грабовская, впоследствии Зеленьская, мать Тадеуша Боя-Желеньского, ведущего феминиста II Речи Посполитой1.
«Мы требуем человеческих прав»
Среди множества лозунгов феминистского движения периода разделов Польши на первый план выдвигались два: политические права и всеобщий доступ к образованию. Самым громким выступлением феминисток (сегодня мы бы сказали: перформерской акцией) было участие в выборах в Сейм 1908 года Галиции Марии Дулембянки – подруги (и партнерши) Марии Конопницкой. Она набрала более четырехсот голосов (естественно, мужских), что было хорошим результатом, однако ее кандидатура была отклонена «по формальным соображениям».
Польских суфражисток не сажали в тюрьму и не били как, например, их британских коллег, но их лозунги у многих вызывали раздражение или смех. В прессе появлялись грубые карикатуры и комментарии. Суфражисток критиковали за то, что они занимаются такой ерундой в то время, как весь народ томится в неволе. «Разве женщина находится вне своего народа?», – отвечала на эти упреки Дулембянка.
Даже левые иной раз саботировали их деятельность. Славомира Вальчевская в книге «Дамы, рыцари и феминистки»2 пишет, что «...социалисты на словах поддерживали эмансипанток на своих митингах, но при этом запрещали своим товарищам участвовать в их собраниях». Родившаяся в Замостье Роза Люксембург писала, что буржуазные женщины, наслаждающиеся готовыми плодами классового господства, дискредетируют движение суфражисток, делая его комичным. По ее мнению, освобождение женщин должно было сопровождаться социальной революцией.
«Пролетарка, беднейшая из бедных, самая бесправная из тех, кто лишен прав, спеши присоединиться к борьбе за освобождение женщин и человеческого рода от ужасной власти царства капитала».
Тем не менее, движение эмансипанток декларировало свою аполитичность. Однако эмансипанткам не удалось преодолеть барьеры национальных разделений. Попытки сотрудничества польских активисток с еврейскими или украинскими единомышленницами разбивались о националистические антагонизмы. Эта ситуация сохранилась и после обретения в Польше независимости.
Невозможно, говоря о начале феминистического движения в ХХ веке, не упомянуть Паулину Кучальскую-Рейншмит, основательницу Союза равноправия польских женщин и главного редактора журнала «Руль» (Ster). Будучи трибуной польского женского движения, «Руль» задумывался как платформа для обмена информацией между эмансипантками, рассеянными на пространстве трех разделивших Польшу государств. В нем печатались не только страстные публицистические статьи; здесь был и литературный раздел, где публиковались произведения Ожешко, Конопницкой и Жеромского, а также рассчитанная на привлечение читателей рубрика популярной в то время Людвики Чверчакевичовой, автора кулинарных книг и справочников для домохозяек.
Силачки
Большинство эмансипанток действовало в сфере просвещения, в особенности среди людей социально изолированных, лишенных возможности получить образование. Возникали самые разнообразные инициативы, часто нелегальные: публичные чтения для женщин, летучие университеты, женские кружки народного образования. Этим занимались Фаустына Можицкая, организатор народных школ и активистка Польской социалистической партии, которая вдохновила Жеромского и стала прототипом героини новеллы «Силачка»; Филиппину Пласковицкую, инициатора создания Кружков сельских хозяек (Koło gospodyń wiejskich); Стефанию Семполовскую, о которой написано, что «в течение 50 лет своей активной жизни она деятельно участвовала во всех событиях, происходивших в то время в Польше».
Неутомимым борцом за доступность высшего образования для женщин была Казимера Буйвидова – основатель первой в Польше женской гимназии, где можно было получить среднее образование, а также инициатор кампании за поступление женщин в Ягеллонский университет. Эта акция завершилась принятием в 1897 году первых в истории этого университета студенток.
Важной проблемой, к которой эмансипантки пытались привлечь внимание общества, были права трудящихся. Диспропорции между зарплатами женщин и мужчин были огромными, работниц часто увольняли из-за замужества или беременности. Гигантской социальной проблемой была торговля живым товаром. В городах и селах Центрально-Восточной Европы действовала масса мошенников, которые завлекали незамужних девушек предложениями выгодной работы, а потом отправляли их в публичные дома. Активистки боролись с этим явлением, организовывая «вокзальные миссии», задачей которых было обнаружить приехавших на заработки женщин, устроить их на ночлег и помочь найти работу.
«Нам нужна вся жизнь»
Молодому поколению феминисток, которые, перефразируя Зофью Налковскую, уже знали, что они «имеют право на права», уже недостаточно было одних лишь школ и выборов, они хотели изменения закостенелой и лицемерной морали. В своей статье «Женская добродетель» в 1904 году Изабелла Мошченьская писала:
«Признание за женщинами права вступать в любовные отношения и разрывать их без всяких ограничений, без колебаний и угрызений совести, совершенно выходит за рамки этого мировоззрения. (…) Такая мораль низводит женщину до уровня продажной и хорошо охраняемой коровы».
Такое смелое обращение на тему, в то время подлежавшую табу, не только оскорбляло общественное мнение, но и разделило феминистическую общественность. Крупным скандалом закончилось выступление Зофьи Налковской – тогда 23-летней, начинающей писательницы – под названием «Заметки об этических задачах женского движения» на Съезде польских женщин в 1907 году. Ее лекцию, содержавшую требование свободы в каждой сфере жизни, в т. ч. сексуальной, посвященную вопросу равенства с мужчинами и в этом вопросе, пытались сорвать. Возмущенные Конопницкая и Дулембянка демонстративно вышли из президиума и покинули зал.
«Наша задача – переоценка наших сегодняшних этических принципов. Нынешнее деление на моральных и аморальных осуществляется с точки зрения мужчины. Наше освобождение должно дать нам совершенно новый критерий классификации, новый этический ценз. Не наши эротические свойства, не наше отношение к мужчине должны свидетельствовать о нашей нравственности», – говорила Налковская.
Писательница закончила выступление знаменитой фразой: «Мы хотим целую жизнь!». В своем дневнике она записала:
«Мужчина может познать всю полноту жизни, потому что он проживает ее одновременно и как мужчина, и как человек. Женщине остается только фрагмент жизни – она должны быть или человеком, или женщиной».
Возможно, эти мысли повлияли на решение ее соперницы на литературной ниве, поэтессы из «Молодой Польши» Марии Коморницкой изменить свою личность. В 1907 году она демонстративно сожгла женскую одежду и с тех пор стал(а) представляться Петром Одменьцем (польск. odmieniec – оборотень, тот, кто способен меняться, принимать разные обличья) Властом. Семья сочла этот жест признаком душевного недуга и поместила Коморницкую/Власта в психиатрическую лечебницу.
Обретение гражданских прав
В периоды бурного расцвета социумов или серьезных исторических потрясений наряду с мужчинами на сцене неизменно появляется женщина. Вечно покорная рабыня, тут она активно включается в пиковые события жизни общества, а затем наступает период стабильности, когда приходит время пользоваться плодами совместных свершений, и она вновь скрывается в своем тихом домашнем углу, – писала Паулина Кучальская-Рейншмит в 1903 году.
Принятие законодательства «без различий пола» накануне восстановления независимости вовсе не было делом решенным. Проект Конституции 1917 года этого не предполагал, а Юзеф Пилсудский не был сторонником этой идеи, считая женщин существами консервативными и легко поддающимися манипуляциям. 28 ноября 1918 года у его виллы на Мокотове (район Варшавы) состоялась манифестация суфражисток. Ее символом были зонтики, которыми манифестантки стучали в окна. Маршал заставил их ждать несколько часов под дождем, но в конце концов капитулировал. Видимо, свою роль сыграл тот факт, что его тогдашняя жена, Александра Пилсудская, также была активной феминисткой.
После того, как на бумаге было декларировано равенство полов (что не всегда соответствовало действительности), многие бывшие активистки занялись общественной деятельностью: школьным образованием, улучшением положения женщин с детьми, проведением кампаний по борьбе с алкоголизмом. Другие сочли свою миссию выполненной.
Призрак «гендера» кружит над II Речью Посполитой
Хотя модное сегодня слово на букву «г» тогда не употреблялось, многие мировоззренческие дискуссии межвоенного периода напоминают нынешние споры. Одной из горячих тем был закон о запрете абортов, который за прерывание беременности предусматривал наказание до пяти лет тюрьмы:
«А если женщина не хочет, не может рожать, если она содрогается при мысли о рождении нежеланного ребенка, которого она зачала вопреки своей воле и желанию, появление которого на свет может самым трагическим образом отразиться на всей будущей судьбе матери – такую женщину устаревшие, нежизненные, тесные мужские положения нашего уголовного законодательства заставляют рожать, требуют от нее принудительного материнства, этот кодекс кричит нечеловеческим голосом: женщина, ты обязана родить!», – писала в тридцатые годы Юстина Будзыньская-Тылицкая.
Будзинская-Тылицкая, сочетавшая врачебную практику с феминистской и социалистической деятельностью, способствовала созданию первой в Польше Консультации сознательного материнства для женщин из низших классов. Над входом в Консультацию висела надпись: «Тут нежелательную беременность не прерывают, здесь ее предотвращают», однако газеты – как с левого, так и с правого флангов – писали, что такие учреждения создаются по указке враждебных сил с целью снижения популяции страны.
Кроме заботы о положении женщин кампания за сознательное материнство была мотивирована модными в то время теориями из области евгеники. В литературе они нашли отражение в стихотворении Марии Павликовской-Ясножевской «Право нерожденных»:
(…) Мы не хотим унылых подвалов,
Ругани отца, поднятого топора.
Колыбельной из хрипа и крика!
Инициаторами Консультаций сознательного материнства были также Тадеуш Бой-Желеньский и Ирена Кшивицкая, которая многие годы была его возлюбленной. Считавшаяся одной из главных скандалисток межвоенного периода, Кшивицкая предвещала «закат мужской цивилизации», говорила на такие табуированные темы, как сексуальные меньшинства или полигамия. Она боролась против нелегальных абортов, требовала предоставления женщинам трех выходных дней в период менструации. Ее репутация «растлителя» подтверждалась тем, что Кшивицкая жила со своим мужем Ежи Кшивицким в “открытом браке” и не скрывала романа с Желеньским.
Пионерки польского феминизма, о которых мы рассказали – это только верхушка айсберга. Сотни женщин, чьи имена уже забыты, бросали рискованный вызов социальным привычкам и культурным стереотипам, распространенным в обществе. Об их жизни и об их противостоянии, иной раз героическом, необходимо помнить, потому что история – все-таки женского рода.
2 - Sławomira Walczewska “Damy, rycerze i feministki”. Wydawnictwo: EFKA, 1999
Автор: Патрик Закшевский, август 2015
СТОИТ ПРОЧИТАТЬ
